Научные публикации

А. Ф. Семенов: «Закончилась война… Нам выдали сапоги...»


Государственный исторический музей Южного Урала продолжает публикацию серии статей-интервью Д. Г. Графова (при участии Е. П. Клавдиенко) о Челябинске и его жителях. Вашему вниманию предлагается пятое интервью, записанное в 2013 году. Собеседником авторов стал Альберт Федорович Семенов.

Мы с родителями приехали в Челябинск из Свердловска в 1935 году. Их перевели сюда на работу в управление Южно-Уральской железной дороги. Мы снимали комнату в частном доме у одной бабушки на улице Всеобуча (позднее улица Сталина, сейчас Российская). На задворках этого дома, между улицами Российской и Могильниковской, позднее построили гостиницу «Колос».

Я пошел учиться я железнодорожную школу № 1 (сейчас она 121-я) во второй класс. По соседству там шла стройка, мы с пацанами бегали туда. Как-то раз нашли карбид и решили сделать бомбочку. Пробку в бутылку забили неплотно, и ее вышибло неожиданно. Она попала мне в переносицу. Но все обошлось, Бог миловал.

В школе был буфет, мы там питались. Платили за обеды. На третьем этаже находилась библиотека. Там я впервые прочитал «Федорино горе» Чуковского.

– А как питались дома?

– Помню, мама готовила к праздникам холодец (называли его «холодище»), причем не в формочках, как сейчас, а в тазике. Мой приятель и одноклассник Боря однажды съел полтазика этого холодца. Картошку в то время не сажали — было не модно заниматься огородничеством. Когда мы переехали в поселок Колхозный, что на северо-западе, там по соседству было колхозное поле, где росла картошка и много-много конопли. Мы с ребятами собирали там корм для птиц. Они жили у нас дома в клетках. Ловили птиц садком, воровали друг у друга. Потом продавали на птичьем рынке, который располагался возле моста через Миасс (позднее это место было затоплено при расширении русла). Рядом стояла керосиновая лавка, работал магазин стройматериалов. На птичьем рынке продавали корма для птиц и кроликов, пшеницу, коноплю.

– Как назывались улицы в городе?

– Был Южный бульвар, который потом стал улицей Спартака. Сейчас это проспект Ленина. Была речка Игуменка, которая текла из Ленинского района, пересекала улицу Спартака в том месте, где сейчас бизнес-дом «Спиридонов». Там на северной стороне дороги стояли гаражи и небольшой поселок, его каждую весну затапливало. Дальше Игуменка текла к мельнице (это та, на месте которой сейчас хлебокомбинат № 1. Действовала и вторая мельница — Архиповская, она стояла возле пруда Коммунар).

Улица Красноармейская была длиннее. Она тянулась почти до вокзала параллельно Российской. Сейчас оканчивается у проспекта Ленина, в районе Гипромеза. Неподалеку, на пересечении улицы Свободы и проспекта Ленина, во дворах стояли одноэтажные домики барачного типа. Среди них находился Дом художественного воспитания детей (ДХВД). Мы с приятелем Толей Беспаловым ходили туда несколько раз, я играл там на мандолине (меня папа научил, он сам был очень музыкальный, умел играть на гитаре и на гармони). Там же в одной из комнат располагался кукольный театр. Позднее он переехал на улицу Кирова, в район Главпочтамта, в здание бывшего училища (рядом с кинотеатром «25 лет Октября»), еще позднее перебрался туда, где находится и поныне.

– А костел на углу вы застали?

– Нет, костела уже не было. И ДХВД позднее снесли. На этом месте поставили кассы по продаже авиа- и железнодорожных билетов. По другую сторону улицы Спартака долгое время находилась прядильно-ткацкая фабрика. Строительство ее закончилось уже в послевоенные годы, а в начале 1980-х фабрика переехала на Северо-Запад.

В полукруглом здании (улица Воровского, 2) находилось управление железной дороги. Неподалеку стояла центральная баня (во дворе дома с магазином «Ритм»). В те времена ни ванн, ни душа в домах не было, все ходили мыться в баню. Высиживали в очереди по два-три часа. Первая баня появилась еще до войны на улице Спартака, рядом с каланчой. Позднее была построена баня цинкового завода, затем бани на «переселенке», на улице Красноармейской, в Тракторозаводском районе. Во время войны разразилась эпидемия чесотки. Организовали санпропускник, где всех обрабатывали. Он находился на улице Российской, 53, где сейчас тюрьма.

– А пиво давали в бане? Ларьки были?

– Да. Я помню, первый раз отец угостил меня пивом в бане, я сделал глоток или два. Мне тогда было лет 10–12. От центральной бани сейчас остались лишь фундамент и первый этаж. Там устроили спортзал для обкомовских работников — одно время было модно заниматься физкультурой.

– А кладбище там было в то время?

– Кладбище было еще выше — там, где сейчас кинотеатр Пушкина, железнодорожная поликлиника. Между улицами Пушкина, Тимирязева, Свободы стояли дома для работников ЧТЗ, а с этой стороны — для железнодорожников.

– А церкви на кладбище вы не застали?

– Я не помню, чтобы туда ходил. Помню, что ребята находили то коронку, то крестик, то еще какие-то ценности.

– В детстве вы как передвигались по городу?

– На «колбасе». Сзади у трамваев был стыковочный узел для буксировки. Двери у вагонов не закрывались. Вход был только с одной стороны. Кондуктор давал команду к отправлению — дергал за веревку. У водителя в кабине звенел звонок, и трамвай трогался.

– Гастроном «Центральный» был сразу, как только дом построили?

– Да, был сразу. Но сам дом находился немного в глубине, впереди него еще стояли дома.

– До войны гастроном не работал?

– Точно не помню. Помню, что в одном крыле дома было управление треста эфиро-жировых экстрактов (парфюмерия). А на том месте, где сейчас магазины «Детский мир» и «Уральский сувенир», во время войны находился наркомат танковой промышленности. На углу улиц Кирова и Спартака был кинотеатр «МЮД» («Международный юношеский день»), у которого туалет находился на улице. Надо было идти до гастронома, мимо частных домов.

– Какое было расписание в кинотеатре?

– Днем билет стоил 15 копеек, позднее — 35 копеек. Фильмы крутили немые, с титрами. Перед экраном сидел тапер, исполнял мелодии. Мне запомнился фильм «Ванька и Мститель» — про парня лет 15 и собаку Мстителя. Они попали в штаб к белым и спрятались под столом. Белый офицер стал мять табак, чтобы закурить, и Ванька чихнул. Его обнаружили…

– Кинотеатр «Знамя» работал до войны?

– Нет, до войны он не работал.

– Аптека № 1 где была?

– Напротив нынешней галереи «Каменный пояс», в здании по улице Кирова, 110. Она там сразу находилась, с 1930-х годов, как построили дом. Это была главная аптека в городе.

– На месте ресторана «Арктика» что было до войны?

– Уже до войны в Челябинске было два ресторана — «Арктика» и «Южный Урал». На улице Лесопарковой находился ресторан «Турист». На пересечении улиц Кирова и Труда, где сейчас фонтан, стояли двухэтажные строения — «Главрыба» (там работал мой отец) и рыбный магазин. На улице Труда располагались комиссионный, охотничий магазины, а дальше были площадь Ярославского и трамвайное кольцо.

– Какие трамваи там разворачивались?

– Трамвай № 1, который ходил в Ленинский район, и трамвай № 2, который ходил от вокзала до стадиона «Динамо». Мы, когда жили в поселке Колхозном, ходили туда кататься на коньках. Шли через Миасс, лазили через забор. На стадионе зимой сооружали каток, играла музыка. Кататься пускали за деньги. В раздевалку вещи принимали только при наличии билета.

– На улице Труда стоял кинотеатр «Пролетарий»?

– Да. У моста. Потом его переделали в филармонию. Раньше в кинотеатрах были культмассовики — они перед сеансами развлекали детишек, играли с ними. И в кинотеатре имени Пушкина такие были.

– А вы помните, как в 1943 году у Главпочтамта провожали танковую колонну?

– На то мероприятие я не попал. Но в 1943 году, когда формировался Уральский танковый корпус, мы провожали Кольку Девяткова. Сталинский военкомат находился в районе теперешнего ЧЭМК. Мы прошли медкомиссию. Дело дошло до мандатной комиссии. Колька прошел. А нас не пропустили — года не хватало по возрасту (я в 1927-м родился). В 1942 году я окончил семь классов, и в августе мы с Генкой Поповым устроились на Военстрой (позднее там был ЧВВАКУШ). Я стал учеником электрика в электрорадиоцехе. Мы выполняли капитальный ремонт самолетов Р-5. Двигатель у них был в два раза мощнее, чем у По-2. В развал между цилиндрами стрелял пулемет. Переговорные устройства на самолетах были еще примитивные: две трубки (у летчика и штурмана) — резиновый шланг с воронкой. На других самолетах устанавливалась пневмопочта — две трубы, патрон и заслонка.

Жили мы в общежитии. Однажды меня не взяли в служебный автобус, и я не поехал на работу, вернулся домой. Через какое-то время приходит мне повестка в суд. Присудили мне за прогул четыре месяца выплаты по 20 процентов из зарплаты. Позднее я сбежал из мастерских.

– Что было в Красных казармах?

– Автотракторное училище. Половину казарм, три или четыре строения, занимали склады, конюшни.

Во время войны в местах общего пользования часто устраивались облавы. Например, зеленый базар на улице Кирова оцепляли, выпускали людей через одни ворота по документам. Мой сосед Мишка Синештан, голубятник, таким образом попался. Забрали его как дезертира, направили в штрафную роту. Через полгода вернулся — без правой ноги.

А у меня все документы остались в Военстрое. Решил встать на учет. Пошел в 3-е отделение милиции на улице Калинина. Мне говорят: «Иди в военкомат». Я в военкомат — там говорят: «Иди в милицию, в военный стол». Я говорю: «Никуда больше не пойду!» Написал заявление на имя начальника училища полковника Тюрина, и меня призвали в армию. Зачислили курсантом в 3-ю роту, 31-е классное отделение школы авиамехаников (ШМАС — школа младших авиационных специалистов). Готовили там специалистов для авиации. Мотористы учились три месяца, мастера — полгода, механики — год. Я учился на механика. Так как в дальней авиации специалистов не хватало, мы обучались всего полгода по ускоренной программе. Каждый день занимались по 12 часов.

В школе у нас было два поста, которые надо было охранять,— склад боепитания (за территорией школы, в сторону Северо-Запада) и овощехранилище (примерно в районе пересечения нынешних Свердловского и Комсомольского проспектов). Все с удовольствием ходили на караул в овощехранилище, так как там была картошка, а значит, еда. Еще вымачивали и ели соленую треску (сейчас она редкость, а тогда была привычной едой). Таскали мясо из столовой. Его варили не кусочками, а целыми отрубами. Чуть только повариха отвернется, мы мясо раз — и в окошко, прямо недоваренное.

20 ноября 1944 года я принес присягу.

– После выпуска куда вас направили?

– Это было в 1945 году. Нас из 3-й роты перевели во 2-ю. Наше классное отделение размещалось в комнате на 30 коек. А нас было 32 человека. Поэтому двое ночевали в другом месте. И вдруг дневальный объявляет: «Победа!» Я бросился домой, к маме, мне там было всего 15 минут ходу. Потом узнал, ребята рассказали, что все стали брататься. До этого всегда враждовали: авиация себя ставила выше танкистов, танкисты выше автомобилистов, автомобилисты выше всех остальных. И когда патрулировали в городе курсанты одного училища, они забирали обычно соперников.

Закончилась война, мы сдали экзамены. Нам выдали сапоги (до этого ходили в обмотках). Потом сапоги отобрали и выдали обмотки, сказали, что сапоги мы получим уже в части. И в июне нас направили в Польшу. Ехали из Челябинска до Москвы, потом от Москвы до Минска. Все было разрушено — Минск, Брест… В Бресте сделали пересадку на узкоколейку…

– Во время войны в Челябинске находились военнопленные немцы. Как они передвигались по городу? Вообще они были заметны среди местных?

– В районе ЧМЗ размещались казармы трудармейцев, там, скорее всего, и пленные были. Во время моей службы в Бобруйске там тоже были немцы. Лагерь находился по соседству с нашим гарнизоном. Порядок у них был исключительный, всегда по-немецки чисто. Дрова они складывали не в поленницу, а «костром» (по кругу.— Ред.). В Бобруйске бабушки брали их на поденную работу. Платили едой. Немцы делали все качественно.

– Сколько в Челябинске во время войны было аэродромов?

– Во-первых, существовал аэродром ЧВВАКУШа (в то время школа военных летчиков-наблюдателей.— Ред.). Был еще аэродром аэроклуба ДОСААФ. Он находился на горке ориентировочно между современными улицами Краснознаменная и Красного Урала, к западу от Комсомольского проспекта… На аэродроме готовили только парашютистов и планеристов, летчиков не готовили. А сам аэроклуб располагался в доме по улице Цвиллинга, 28. Это недалеко от гастронома «Центральный», во дворе. Там нас учили складывать парашюты.

– За городом еще аэродромы были?

– Больше не было. Аэродром в Баландино появился намного позже. На аэродроме в ЧВВАКУШе (в поселке Шагол.— Ред.) были полигоны. Самолеты Р-5 (кстати, боевые) проводили учебные бомбометания. У них под крыльями и под фюзеляжем находилось по четыре бомбодержателя. Вместо заряда крепились дымовые шашки. Летали днем и ночью. Посадочных фар не было. Как сажать в ночных условиях? Придумали вот что — под правым крылом крепили ракетницу. А так как самолет был деревянным, он мог загореться, поэтому прокладывали между крылом и ракетницей дюралевый лист. Поджигали ракету от аккумулятора и сбрасывали ее, освещая себе путь. Потом придумали крепить на правое крыло генератор, который работал не от двигателя, а от воздушного потока. А еще распиливали выпускной клапан, а внутри него был натрий для охлаждения. Вот его вместо спичек использовали…

Недалеко от нашего училища имелось еще и летное поле. Оно занимало территорию от нынешнего проспекта Победы до улицы Островского. Это место тогда не было застроено.

– Это был технический аэродром?

– Это было летное поле для По-2 и планеров. На аэродроме ЧВВАКУШа были самолеты Ил-4, П-2, Ил-10 и Ер-2 (малой серией вышел, первый дизельный самолет). Их сажали там, отстыковывали крылья и трактором (тягачей у нас не было) тащили по улице Выборной (нынешний проспект Победы) на наше летное поле. Здесь находилось около десятка самолетов. Отсюда никто не взлетал, техника просто стояла. Мы учились обслуживать самолеты, а не летать.

– Вы называли улицы в Колхозном поселке. Они не соответствуют современным?

– Наш поселок ограничивался улицами Володарского (с 1947 года это Свердловский проспект), 8 Марта (она идет от берега Миасса за цирком), Работниц (от берега вдоль Свердловского проспекта, мимо художественного училища). Справа от нее размещались горшечные ряды. Мы с пацанами бегали туда смотреть, как изготавливали горшки. Улица, которая тянется от Зеленого рынка параллельно улице 8 Марта — это улица Красного Урала. Улица Работниц упиралась в Речную. Севернее находилась улица Полковая, которая пересекалась с Краснознаменной и спускалась к Миассу.

Когда Колхозный поселок только появился, его улицы все были Колхозные и пронумерованы: 1, 2, 3, 4-я Колхозная и так далее. Первая Колхозная стала потом Краснознаменной, 6-я Колхозная — Аэродомной. Четыре улицы между ними — Речная, Авиационная, Электродная, Колхозная.

– Кирпичный завод на окраине поселка Бабушкина когда появился?

– Еще до войны (по другим данным, в 1947 году.— Ред.). Если идти дальше вдоль Миасса, до Архиповской мельницы, там находился Горзеленстрой (занимались зелеными насаждениями). Еще дальше располагались два поселка — Васильевка и Горбир (городская биржа). Я в них ни разу не бывал. А Колхозный поселок начал строиться до войны. Мы переехали туда в 1939 году. Строили своими силами. Поставили дом на три семьи с общей кухней. В одной части поселились мы, в другой — папина сестра с мужем и детьми, в третьей — Петр Иванович, директор рыбтреста, который строительством не занимался, а только деньги давал. У него, правда, был отдельный вход и собственная кухня.

– Участки под строительство в Колхозном поселке выделял город?

– Да, наверное. Помню, что на каждом доме висел план: куда двери будут выходить, куда окна.

– В какую школу вы там ходили?

– Я ходил в школу № 9. Она открылась в 1938 или 1939 году. Я в ней учился в 5-м, затем в 6-м классе. Потом началась война. Нашу школу переоборудовали под авиационное училище. Начальник училища Тюрин жил в директорском помещении при школе. А нас перевели в школу № 15 на улице Володарского. Там сейчас художественное училище располагается. Я всегда учился плохо, отличником никогда не был.

Помню один эпизод из школьной жизни. Это был 41-й год, я учился еще в 9-й школе. Поступило распоряжение подстричь всех пацанов «под ноль». А мы убежали с уроков и пошли в редакцию «Челябинского рабочего» жаловаться. Потом отправились в кино. На следующий день нас по одному вызывали к директору. Всех постригли. Когда я вернулся в класс, все начали мне сочувствовать, я даже прослезился. Кстати, в армии нам разрешалось стричь волосы не короче двух сантиметров.


06.03.2019

Возврат к списку